Человек – это приговоренный к смерти, казнь которого откладывается.
Пишет Гость:
17.07.2012 в 18:52
218 слов
Райзел тихой тенью прошёл по спящему дому, заглядывая в каждую комнату и оставляя в каждой по записке. «Верь в себя» для Тао, для Такео – «Не жалей ни о чём», для М-21 – «Будь сильным». Записка для Сейры гласила «Ты достойный каджу Роярд», а для Региса - «Ты будешь достойным каджу Ландегре».
Франкенштейну тоже досталась записка, а также снятие всех печатей.
Когда всё было окончено, Райзел покинул дом и лишь с лёгким сожалением улыбнулся тёмным окнам на прощание.
Франкенштейн проснулся от ужаса. Ему приснилось, что Мастера больше нет.
– К счастью, это только сон, – выдохнул он.
Он ощущал невероятною лёгкость во всём теле и, наскоро одевшись, первым делом помчался в комнату Райзела, чтобы поскорее пожелать ему доброго утра.
На прикроватной тумбочке сиротливо лежал небольшой клочок бумаги, на котором убористым почерком было выведено всего одно слово – «Прости».
Все силы ушли на то, чтобы открыть массивную дверь усыпальницы. Изнеможённый, Райзел упал на колени и оставался так некоторое время, собирая оставшиеся крупицы жизненной силы, чтобы дойти до склепа и улечься в нём как подобает.
Воспоминания нестройной вереницей проносились перед внутренним взором.
Дети, модифицированные, благородные, лица, голоса, последнее сражение с Союзом, и кровь, всюду кровь.
Вздохнув, Ноблесс поднялся, неловко упираясь руками в колени.
В последние мгновения своей жизни он жалел лишь о том, что пришлось так рано расстаться с людьми, которые стали ему по-настоящему дороги.
URL комментарияРайзел тихой тенью прошёл по спящему дому, заглядывая в каждую комнату и оставляя в каждой по записке. «Верь в себя» для Тао, для Такео – «Не жалей ни о чём», для М-21 – «Будь сильным». Записка для Сейры гласила «Ты достойный каджу Роярд», а для Региса - «Ты будешь достойным каджу Ландегре».
Франкенштейну тоже досталась записка, а также снятие всех печатей.
Когда всё было окончено, Райзел покинул дом и лишь с лёгким сожалением улыбнулся тёмным окнам на прощание.
Франкенштейн проснулся от ужаса. Ему приснилось, что Мастера больше нет.
– К счастью, это только сон, – выдохнул он.
Он ощущал невероятною лёгкость во всём теле и, наскоро одевшись, первым делом помчался в комнату Райзела, чтобы поскорее пожелать ему доброго утра.
На прикроватной тумбочке сиротливо лежал небольшой клочок бумаги, на котором убористым почерком было выведено всего одно слово – «Прости».
Все силы ушли на то, чтобы открыть массивную дверь усыпальницы. Изнеможённый, Райзел упал на колени и оставался так некоторое время, собирая оставшиеся крупицы жизненной силы, чтобы дойти до склепа и улечься в нём как подобает.
Воспоминания нестройной вереницей проносились перед внутренним взором.
Дети, модифицированные, благородные, лица, голоса, последнее сражение с Союзом, и кровь, всюду кровь.
Вздохнув, Ноблесс поднялся, неловко упираясь руками в колени.
В последние мгновения своей жизни он жалел лишь о том, что пришлось так рано расстаться с людьми, которые стали ему по-настоящему дороги.